14 июня в киноцентре «Октябрь» в рамках проекта КАРО.Арт пройдет специальный показ фильма Павла Лунгина «Такси-блюз», после показа состоится зрительское обсуждение с режиссером. С 16 июня КАРО.Арт выпускает картину в эксклюзивный прокат в сети кинотеатров КАРО в Москве, Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге и Калининграде.
«Такси-блюз» вышел на экраны в 1990 году, главные роли в нём исполнили Пётр Мамонов (солист популярной в то время и андерграундной группы «Звуки Му») и артист Пётр Зайченко, а в одном из эпизодов играет поэт и художник Дмитрий Пригов.
Фильм стал режиссёрским дебютом Павла Лунгина, был номинирован на «Золотую пальмовую ветвь». Перед поездкой в Канны Лунгин говорил в интервью журналу «Сеанс»: «Там программа – Годар, Паркер, а посередине я. Смешно». Фильм не получил «Золотую ветвь», но получил Приз экуменического жюри, а Лунгин стал победителем фестиваля как лучший режиссёр.
Кинокритик Василий Степанов так пишет о фильме для российского «The Hollywood Reporter» (сентябрь, 2015): «Что такое «Такси-блюз», если уж совсем просто? Прежде всего идеальное совпадение — запроса и предложения, прочувствованной личной истории и подобающей освобождению экспрессивной подачи. То, каким придумали свой фильм Павел Лунгин и его оператор Денис Евстигнеев, неизбежно напомнит о картинах Жан-Жака Бенекса и Леоса Каракса того времени. Шальные нервы и жар, 37,2 по утрам (ясно, почему картину так полюбили во Франции)».
В одном из своих интервью Лунгин говорит, что одним из источников вдохновения был мир contemporary art и столкновение с ним в Нью-Йоркском Музее современного искусства.
«Такси-блюз» действительно временами выглядит искусной инсталляцией. Самый яркий пример — комната соседа Шмакова, ретрограда Нечипоренко (Владимир Кашпур), у которого «все разложено»: газетные вырезки, кружевные наволочки, куколка в сомнительной позе, антисемитская конспирология — в плешивой голове. В этом пространстве тотального арта разыгрываются феерические перформансы – пишет Степанов. - Эта перформативность и стремление превратить советскую среду в зону тотального искусства и хотя бы таким образом придать бытовому аду толику смысла — знак времени. В том же каннском конкурсе участвовал фильм Сергея Соловьева «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», целиком представляющий собой арт-палимпсест, эдакий постмодернистский коллаж интертекстуальных ссылок и реди-мейдов. Но Соловьев, как предельно точно чувствующий стиль знаток конъюнктур, откровенно осваивал и захватывал новое пространство, а Лунгин использовал его как обертку — ультрасовременную упаковку для надрывной драматургии в духе Миндадзе — Абдрашитова.